Так уж вышло, что к сожалению, я не могу удачно выразить свои мысли, именно так, что бы вы поняли меня правильно, поэтому я воспользуюсь словами моей подруги (взято отсюда). Надеюсь вы поймете:

Я часто слышу в последнее время слова: «Я ненавижу Украину». Страшно слышать от украинцев, как они пытаются найти доказательства, что они не украинцы, они русские, а слово «Украина» ассоциируется у них с самим адом. Ибо здесь царят фашизм, нацизм и братоубийство. Когда я без стеснения называю себя украинцем, такие люди воспринимают это как то, что я всецело поддерживаю тотальный террор, который воцарился в нашей стране. И как мне дать понять, что это не так? Как объяснить, что такое для меня Украина? 
Сейчас, когда я сам себе пытаюсь ответить на этот вопрос «что такое Украина?», в моём воображении всплывают не монументальные слова и фразы, которыми обычно описывают родину. Всё, что приходит мне на ум – это образы. Украина – это прошедшее детство и текущая перед глазами юность, обутая в красные сапоги, одетая в широкие шаровары и вышиванку, не всегда, а так, по праздником. Хотя всё чаще я вижу её именно такой. Украина – это сказки и мифы, и детский страх и трепет перед днепровскими русалками, духами казаков под курганами, и такой простецкий, незамысловатый украинский язык. И вот я только-только созрел для того, чтобы по-настоящему полюбить это всё, как тут мне говорят плюнуть в ответ в страну, которая плюёт мне в лицо. Разбить вдребезги, как стекло, всё, что я люблю, отречься от этого, как от ереси, пока не поздно, и назвать себя кем-то другим, русским, например.
Я часто представляю свою жизнь где-то в другом месте, как бы преждевременно это ни было. Но никогда, ни одно, даже самое райское место не заменит мне этого «ада». Я всегда буду видеть перед глазами Украину, как сгоревший дом, сгоревший вместе с многим, что было мне дорого, сгоревшим вместе с моим сердцем, что вечно будет вяло биться лёжа только там, где бы сам я ни был. И я всегда буду искать с ним встречи, что бы мне ни говорили о той земле, ведь это сердце когда-то билось у меня в груди. Но я обязательно спасу то, что посчитаю самым ценным, перед тем, как покинуть пылающий дом. Я унесу с собой до слёз улыбчивые рассказы Остапа Вишни, забавную и до смешного простую «Кайдашевую семью» Нечуя-Левицкого, и, конечно, монументальные романы Ивана Багряного, того самого, что тоже в своё время бежал, спасаясь от пламени горящего дома. Их я особенно любовно буду перечитывать, и, чувствую – никогда не перестану заливаться над ними слезами. 
Украина – это умирающая мать, побитая пошестью, которую я не ценил, когда она была рядом, которая пела мне свои песни, упрямо пытаясь раскрыть мои глаза на их красоту, что казалась мне чем-то обычным, скучным. Но теперь я представляю свою жизнь без этого обычного, скучного, и мне хочется лечь вместе с ней, с Украиной, и умереть тихо, умереть рядом. И вот я сижу над тем, что осталось от неё, а внутри тлеет надежда на то, что она ещё встанет.
И что же я думаю, когда смотрю на тех, кто ещё год назад бил себя в грудь и кричал, что он украинец, а сейчас кричит, что он русский? Что я могу на это сказать? Вы не достойны быть русскими. Русский хоть в Африке, хоть в Германии всё также останется русским. Он никогда не будет стыдиться называть себя русским, будь его власть хоть трижды фашистской. А вы не такие. Как только вам понравится Германия, вы начнёте звать себя немцами, как только вам понравится Китай, вы назовёте себя китайцами. В этом ваше отличие. Только одно слово я могу найти, что бы описать вас, но, боюсь, вы и так его знаете.